Gemma Arterton

1. Полное имя и фамилия персонажа:
Изабелла Маргарет Фитч | Isabella Margaret Fitch
2. Прозвища и уменьшительно-ласкательные формы имени:
Белла, Бэлл, Бэлс.
3. Дата рождения:
03.08.928
4. Возраст:
25 лет.
5. Раса:
Человек.
6. Лояльность:
Против ведьм, но фактически сама за себя.
7. Род деятельности:
Охотница.
8. Магический уровень:
3 уровень.

II. Личное дело
1. Известные родственники:
Джон Оливер Фитч – отец, мертв.
Маргарет Джейн Фитч (в девичестве Иствуд) – мать, мертва.
Джеймс Кристиан Фитч – брат.
2. Биография:
Тот период своей жизни, который можно было бы назвать детством, Белла помнит весьма смутно. Где-то в глубине ее подсознания еще хранятся дорогие сердцу образы родителей, но с каждым годом черты их лиц все больше размываются, и сейчас девушка едва может вспомнить, как выглядел отец, и уже с трудом воспроизводит перед внутренним взором лицо матери. Их с Джеймсом родители были самыми обычными людьми, самой простой семьей, одной из многих в небольшой деревушке, и ничем особенным не выделялись: ни феноменальными способностями в уборке урожая, ни удачей на охоте, ни слишком мягким или слишком строгим отношением с детьми. Во всяком случае, такова реальность, которую помнит Белла, но брат не спешит разубеждать ее в этом, да и есть ли смысл вообще вспоминать людей, которых давно уже нет на свете?
Белле было пять, когда в их деревню пришла чума. От страшной болезни вымирали целые семьи, и некому было хоронить тела, потому что все жили в бесконечном ужасе, боясь даже приближаться к домам больных – вместо этого их просто сжигали, в надежде прекратить распространение заразы. В числе прочих чума забрала и родителей Беллы: сначала отца, затем мать, и только смышленость старшего брата уберегла девочку от той же участи. В этот же вечер, через пару часов после смерти матери, мальчик собрал нехитрые пожитки, взял сестренку за руку, и вместе они навсегда покинули деревню, оставив за своей спиной пожар, ставший погребальным костром их родителям и всей прошлой, счастливой и спокойной жизни. С того момента Джеймс стал для Беллы всем, как мог заменив девочке обоих родителей, и только благодаря ему у пятилетней малышки появился шанс на жизнь. Говорят, крестьянские дети быстро взрослеют, чего уж говорить о сиротах, вынужденных скитаться по лесам и дорогам, но, все же, до определенного момента Фитчи все еще считали себя детьми. До тех пор, пока в одном из лесов какая-то мелкая ведьма не решила воспользоваться таким подарком судьбы, как невинная маленькая девочка, и не выкрала Беллу, пока ее старший брат спал. К счастью, замкнувшаяся в себе после смерти родителей и потому крайне молчаливая малышка быть украденной не пожелала, и принялась яростно сопротивляться, подняв такой шум, что разбудила Джеймса. Тот же, не особенно интересуясь мотивами ведьмы, расценил ситуацию по-своему, и, выхватив отцовский нож, бросился сестре на помощь…
Может быть, ведьма была слаба, может, не ожидала получить такой отпор, а может, детям просто невероятно повезло… Но, как бы там ни было, та ведьма стала первой из многих убитых на счету Фитчей, а дети навсегда запомнили, что дикие животные – это самое меньшее, что может угрожать им. Конечно, ни Джеймс, ни, тем более, Белла, не были воинами да и не собирались ими становиться, но их желания перед лицом насущной необходимости никого не интересовали. Мальчик поклялся защищать сестру даже ценой собственной жизни, а девочка, в свою очередь, никак не желала быть вечной «девицей в беде», и слишком любила брата, чтобы никак ему не помогать. Они отлично уяснили, что "хорошая ведьма – это мертвая ведьма" (с), потому что только так она не сможет причинить вреда им, а заодно и окружающим. Не то чтобы брат с сестрой особенно заботились об этих самых окружающих, как и самим окружающим были, в сущности, безразличны двое сирот, но когда после очередной, третьей ведьмы по счету, жители в награду накормили самоубийственно-смелых детей обедом да еще и дали еды в дорогу, Фитчи быстро смекнули, что чувство самосохранения может помочь им не только выживать, но и вполне сносно жить. Они не были похожи на охотников, даже на детей охотников, наоборот – выглядели замученными, несчастными, а потому совершенно безобидными, и это до поры вводило ведьм помельче в заблуждение. Всю основную «грязную» работу делал Джеймс, Белла же больше частью служила приманкой или помогала брату по мере сил. Ей было восемь, когда девочка впервые сама воткнула в ведьму кинжал – не намеренно, просто испугавшись за жизнь Джеймса. В тот день они чуть не погибли, и это заставило мальчика серьезно пересмотреть свои планы на будущую жизнь: он решил держаться ближе к людям и городам, надеясь, что там будет безопаснее и проще добыть себе пропитание, пока сестренка не подрастет достаточно, чтобы они могли странствовать и охотиться. Удача оказалась вновь благосклонна, и маленькие охотники привлекли внимание Корнелии Халберт, которая прониклась к ним неожиданной теплотой и предложила кров и пищу. Отказываться от такого подарка судьбы было бы в высшей степени глупо, и потому дети согласились почти не раздумывая. Три года они провели в семье охотников, обучаясь, по мере возможности, всему, что нельзя было постичь самостоятельно. Это время вполне можно было назвать счастливым, поскольку брат с сестрой не нуждались ни в чем: они были в тепле, сыты, одеты и защищены от всех возможных опасностей. В каком-то смысле семья Халберт могла заменить им собственную, но характеры Джеймса и Беллы никак не вязались с положением приживал. Когда парню исполнилось шестнадцать, он решил покинуть гостеприимный дом, чтобы охотиться на ведьм и ни от кого не зависеть. В планах Джеймса было оставить младшую сестру на попечении Халбертов, но Белла к своим одиннадцати уже обладала твердым и весьма непокорным нравом, поэтому жить без брата, хоть и в уюте, не пожелала, и вскоре они вместе покинули Хартленд, вновь оказавшись предоставлены сами себе.
Полученных знаний, природной сноровки и вынужденной необходимости выживать хватило, чтобы постепенно улучшать свои навыки охотников. Брат с сестрой были вполне успешны для своего возраста и уровня подготовки, с каждым разом выбирая все более и более сложные задания. И пусть люди не всегда воспринимали парочку вчерашних детей серьезно, им это было по-прежнему на руку. Они не зависели ни от кого, никому не были должны, а потому совершенно свободны.
Но в одной из деревенек случилось непредвиденное: Джеймс, на тот момент уже давно повзрослевший, двадцатитрехлетний парень, прежде беспокоившийся только о благе для своей сестры, неожиданно… влюбился. Избранницей охотника стала его ровесница, белокурая, голубоглазая девушка по имени Эмма, живущая на окраине деревушки и приютившая их на ночь. Несмотря на то, что отношения Беллы с ней как-то сразу не заладились, Джеймс не обратил на это внимания. Вместо этого он довольно скоро и предельно ясно высказал свое желание остаться в деревне и жениться на Эмме, вне зависимости от симпатий и антипатий сестры, и той пришлось смириться. Не желая мешать внезапному счастью любимого брата, Белла покинула деревню сразу после свадьбы, предпочитая продолжать работу в одиночку, так, как могла. Несмотря на то, что девушка невероятно скучала по Джеймсу – человеку, с которым она не расставалась никогда в жизни, она нашла в себе силы не вмешиваться в его новое семейное счастье. Почти год охотница бродила в одиночестве, пока слухи об очередной ведьме неожиданно не привели ее обратно в ту же деревушку, и  Белла не узнала брата при встрече. Стеклянные глаза, заторможенность движений, отсутствие даже попыток вступить в разговор – все говорило о том, что Джеймс находится под воздействием какого-то любовного зелья. Проведя нехитрое расследование, девушка не без внутреннего удовлетворения установила, что ведьмой является супруга ее брата. Это была одна из самых сложных охот в жизни Беллы, потому что затуманенное колдовством сознание Джеймса не позволяло тому осознать, что перед ним его сестра – он видел лишь угрозу своей супруге, и пытался ее уничтожить. К счастью, зелье, державшее парня под контролем ведьмы, ослабило его, и это позволило охотнице на время нейтрализовать брата, чтобы добраться до его «жены» и перерезать ей горло. А после того, как действие амортензии закончилось, и Белла, наконец, отвязала брата от дерева, он, по понятным причинам, захотел как можно скорее покинуть деревушку и вернуться к совместной работе, и девушка не стала возражать.
С тех пор они больше никогда не расставались, не брали отпусков и выходных, исправно исполняя свою работу, получая за нее деньги, уважение и врагов – словом, целиком и полностью оставались довольны каждым днем своей немного странной и непростой жизни.
3. Характер:
Девушки должны быть милы, наивны и пугливы? Ох, не смешите. Белле не подходит ни одно из этих определений. Она уверена в себе, ехидна, немного грубовата и достаточно нахальна, чтобы выполнять мужскую работу по-мужски и наравне с мужчинами. У девушки гордый нрав, она никогда не позволит себе попросить чьей-либо помощи или пощады, не страшится любой боли. Может быть жестока, не стесняется этого, но привыкла держать особенно сильные эмоции в узде, не склонна к истерикам, плачет крайне редко. Закрыта, не показывает своих настоящих чувств никому, кроме брата; только Джеймс знает, насколько его сестра на самом деле может быть добра, нежна и аккуратна, только брата Белла по-настоящему, искренне любит, и, не задумываясь, готова отдать за него жизнь. Их эмоциональная связь настолько крепка, что они почти физически ощущают, когда кому-то из них больно. Девушка вынослива, не боится трудностей, совершенно не брезглива, практически лишена всякого смущения и не любит, когда ее воспринимают исключительно как девушку. Мужчине, рискнувшему распустить руки, не задумываясь сломает нос или выбьет пару зубов – тут уж как получится. Терпеть не может, когда кто-либо зовет ее Изабеллой.
3.1. Привычки:
Когда нервничает – начинает поправлять волосы, заправлять их за уши. Не расстается с кинжалом даже в постели, пряча его под подушку или закрепляя на ноге. Спит очень чутко, просыпается по два-три раза за ночь, утро начинает с умывания холодной водой или, если повезет, купания в ней же. Все, что ест или пьет, привыкла делить  пополам с братом, даже если порции не хватит и на одного.
3.2. Страхи:
Как бы банально и предсказуемо это не звучало, но больше всего на свете Белла боится потерять брата – человека, который составляет смысл ее жизни, саму жизнь. Она готова принять, если Джеймс вдруг выберет иной путь, если снова оставит ее ради мирного существования, но любая угроза жизни брата действительно сильно пугает Беллу, и от того она только больше ожесточается. Если кто-то вздумает серьезно угрожать Джеймсу, то он не увидит на лице девушки растерянность или ужас – только ярость и ужасающую, безжалостную ненависть.
Собственная смерть пугает Беллу ровно настолько, насколько может пугать человека, привыкшего ежедневно рисковать жизнью: вроде бы и умирать не хочется, но если уж придется, то, хотя бы, прихватив с собой как можно больше врагов.
Кроме этого, боится оказаться беспомощной, стать жертвой насилия, но этот страх с легкостью побеждает с помощью прекрасной физической подготовки и больше мужской, чем женской, манеры поведения.
4. Описание внешности:
Сложно представить, что когда-то эта девушка была угловатым подростком, больше похожим на мальчишку-оруженосца. Сложно представить, что она смогла распуститься, подобно цветку, при подобном образе жизни, вместо того, чтобы окончательно превратиться в мужчину. Тем не менее, факт остается фактом: сейчас Белла – привлекательная кареглазая девушка среднего роста, с густой, темно-русой, обычно немного растрепанной косой. Она носит мужскую одежду и даже не помнит, чтобы когда-то надевала платья или вообще заботилась о своем внешнем виде. Как ни странно, именно то, что Белла толком не воспринимает себя девушкой, делает ее более привлекательной для мужчин: одежда, предназначенная для удобства в работе, выгодно подчеркивает изгибы исключительно женственной фигуры, а отсутствие какого-либо девичьего смущения в общении неизменно располагает к себе необычностью. Белла ходит широким шагом, сидит по-мужски и не расстается с оружием даже во сне, но при этом остается внешне достаточно милой девушкой с очень красивой улыбкой и нежными чертами лица. Всегда носит перчатки: на левой руке без пальцев, на правой – обычные, чтобы уберечь пальцы от травм при стрельбе из лука. На левой же руке тонкий металлический браслет, который невозможно снять – своеобразный аналог кольца света, но обладающий меньшей силой.
5. Способности:
Быстрая, ловкая, физически сильная охотница. Без труда управляется как с арбалетом, так и с луком, прекрасно держится в седле. При себе имеет несколько ножей для метания и посеребренный короткий меч, больше похожий на кинжал. Умеет плавать, при большом желании – на лодке; имеет базовые знания в области медицины.

1. Пробный пост:

Хардкор, жестокость, позднее Средневековье

В профессии хранителя, как и в любой другой, были свои непреложные правила, догмы, законы морали и чести, которые требовалось неукоснительно исполнять. Было и то, что принято называть элементарными правилами безопасности, которые свободно менялись от задания к заданию: к примеру, там с объектом ни в коем случае не следовало говорить, там не допускалось получения ранений на глазах у охраняемого… Но один закон действовал в любом из миров и в любой из ситуаций – нельзя было брать на себя больше одного задания одновременно, поскольку подобный расклад был чреват известным исходом поговорки про двух зайцев. Впрочем, правила придумывались для того, чтобы их нарушать, и Тень как никто другой была уверена в этом.
Однажды страннице доводилось защищать друг от друга двух наемных убийц, одержимых жаждой кровной мести: конечно, на эти два задания должны были быть брошены минимум двое хранителей, но так уж получилось, что Тень уже носилась со своим в прямом смысле слова убийственным объектом пару недель, и потому ей было куда проще взять на себя и второго, в то время как ее коллега мог спокойно разобраться с семейными неурядицами, а заодно и погулять на свадьбе друга. Подобное нарушение главного правила не могло не оставить след в жизни девушки, но, на ее счастье, Роза была действительно превосходным лекарем, и уродливый шрам, тянувшийся через все горло, превратился в едва заметную белую полосу, разглядеть которую можно было лишь при определенном освещении и наклоне головы. О том, что сдвинься оружие объекта на миллиметр глубже – и этот след в жизни стал бы летальным, Тень предпочитала не задумываться. Главным и первоочередным было то, что оба задания оказались выполнены блестяще, и хотя Айрис, ее непосредственная начальница, слегка пожурила девушку, было понятно, что эту крылатую женщину гораздо больше беспокоила опасность, которой Тень себя подвергла, чем вероятность провала заданий.
Итак, странница не видела ничего дурного в том, чтобы брать на себя несколько заданий сразу - не бесплатно, разумеется, и потому, когда во время очередной сомнительно увеселительной прогулки по Парижу перед ней вдруг возник Эдди, начинающий хранитель лет восемнадацати от роду, со слезной просьбой выручить его минут на пять, Тень только плечами пожала. Эдди совсем недавно женился, стал отцом, и потому выглядел еще более задерганным, чем обычно выглядят молодые "недоангелы". Сама странница придерживалась мнения, что правило, запрещающее хранителям совмещать работу с семьей, было куда важнее запрета о двух объектах, но их-за нехватки кадров оно точно так же нарушалось. И в этот раз из-за нарушения одного, пришлось нарушать второе.
Задание, с которым ее попросил помочь Эдди, было элементарным - уберечь от физического воздействия какую-то древнюю бабульку, причем уберечь всего на несколько минут, не вступая в конфликт с местным населением. В случае согласия Тени, ей обещались все возможные блага и почести, вплоть до обещания назвать ее именем дочку, когда та родится. От последнего странница категорически отказалась, предпочтя прозрачное уверение в том, что Эдди тоже поможет ей при случае, хотя и не собиралась ничего требовать от молодого отца даже при крайней необходимости. В конце концов, Тени было действительно несложно помочь парню, а требовать что-то взамен казалось ей слишком жестоким: Эдди только начинал свое восхождение по карьерной лестнице, и брать у него было ровным счетом нечего. Задание было действительно пустяковым на первый взгляд, и странница решила, что вполне может себе позволить отвлечься от Фролло на четверть часа.
Когда девушка увидела свой временный объект, она на секунду даже удивилась - кто захочет причинить вред подобной старушке, божьему одуванчику, еще и калеке. В том, что увечья бабушки были самые настоящие, Тень ни секунды не сомневалась: слишком уж часто и близко странница видела подобные. Когда старушка потянулась дрожащей рукой к чужому карману, Тень только сощурилась - осуждать нищенку или мешать происходящему она не собиралась, прекрасно понимая, что никаких иных средств существования у той нет. Но когда кошелек, аккуратно извлеченный из кармана жертвы вдруг выпал из дрожащих, ослабевших от старости рук, громко звякнув о мостовую, Тень мгновенно напряглась - жертва обернулась, смерив ее объект гневным взглядом и безошибочно распознав в нем воровку.
Что оставалось делать девушке? Возможности переубедить упрямых средневековых людей у нее не было, разрешения на вступление с ними в прямой конфликт - тоже. Более того, необходимо было не только выгородить старушку, но и сделать это так, чтобы самой не получить за это высылку из города, к которому два месяца назад Тень, словно якорной, цепью приковал архидьякон Собора Богоматери. Потому первым и совершенно спонтанным решением было взять вину неудавшейся воровки на себя.
Тень не сопротивлялась, когда толпа, наполовину состоявшая из таких же мелких воришек и попрошаек, захлестнула ее, как бушующее море. Кто-то хватал девушку за руки, так, что ткань платья трещала, кто-то с силой дергал за волосы; толпа шумела, обрадованная нежданным развлечением, ведь что может быть милее сердцу средневекового горожанина, чем чужие заслуженные страдания? Когда чья-то, явно женская ладонь с силой ударила ее по лицу, странница только зажмурилась, крепко стиснув зубы. Когда кто-то ударил ей под дых, напрочь сбив дыхание, девушка лишь закашлялась, невольно сгибаясь от боли. Она могла без труда дать отпор своим мучителям, у нее хватило бы сил и умения не только чтобы скрыться от них, но и обратить всю толпу в бегство… Тень могла сделать это, но…не имела права.
- Высечь ведьму! Высечь, чтоб впредь неповадно было воровать без разрешения Короля! – зашумела толпа, а странница вмиг насторожилась, и по спине ее прошелся холодок. Но вовсе не перспектива порки зародила в сердце Тени что-то, напоминавшее страх, а действительно до боли знакомое обращение «ведьма». Воровку могли поколотить и отпустить с миром, слугу Сатаны же любили мучить до победного конца.
И все же девушка не сопротивлялась, предпочитая дойти до места своей «казни» самостоятельно, чем доставлять толпе дополнительное наслаждение при виде ее унижений. Впрочем, мнение толпы было отличным от ее собственного – странницу сбили с ног и волоком подтащили к одному из резных столбов в изобилии украшавших Собор и близлежащие постройки. Когда чьи-то грубые руки с силой дернули девушку за корсаж, срывая его, она молчала, молчала и когда эти же руки бесцеремонно дернули ее за волосы, поднимая на ноги, когда веревкой грубо стянули запястья, привязав их к колонне высоко над головой, так, что Тени пришлось встать на носочки, чтобы сохранить какое-то шаткое равновесие… Кто-то с силой толкнул ее в спину, и странница, не удержавшись, крайне неудачно ударилась о колонну, разбив губу. По подбородку потекла горячая струйка крови, которую Тень машинально слизнула, закрыв глаза и стараясь дышать ровнее. Раздался треск ткани – будущий палач не слишком заботился об ее платье, просто разорвав его так, что ткань с трудом удерживалась на плечах, едва не обнажая грудь девушки. Странница сильнее прижалась к холодному камню, поддерживая сползающее платье своим телом. Толпа вокруг шумела в радостном предвкушении, кто-то принес лошадиный кнут, кто-то предлагал плеть, но все это доносилось до разума Тени словно издалека, сквозь толстую каменную стену, вроде стен Собора. Собор… Девушка повернула голову так, чтобы видеть огромное готическое здание, возвышающееся совсем рядом. Было что-то удивительное в нем, что-то по-настоящему неземное, и порой Тени казалось, что именно в Соборе кто-то невидимой, но властной рукой, срывает с нее многочисленные маски, срывает с болью, кровью и мясом, но именно так заставляя странницу снова чувствовать себя живой, настоящей, человеком…
Воздух прорезал отвратительный свист, и Тень непроизвольно дернулась от жгучей боли, разрезавшей спину пополам.
«Все-таки кнут», - отстраненно подумала девушка, жмурясь от следующего удара и крепко стискивая зубы, чтобы сдержать рвущийся наружу стон. Толпа вокруг возбужденно кричала, людям хотелось развлечения, и Тень слишком хорошо понимала, чего они ждут.
Крика. Слез. Мольбы о пощаде. Проклятий. Судорожных дерганий в попытках избежать ударов. Обнаженного тела. Крови. Впрочем, последнее толпа уже получила: из рассеченной кожи на спине девушки обильно сочились алые капли, а «палач» явно не собирался останавливаться на достигнутом.
Удар. Еще удар. Еще и еще. Тень молча прижималась к колонне, не открывая глаз и почти не дыша, чтобы случайным вздохом не выдать своих мук. От тугих веревок пальцы рук затекли и похолодели, мышцы сводило от боли и напряжения – будь у девушки возможность хотя бы расслабить спину, удары были бы и вполовину не такими болезненными, но привязавший ее человек явно знал, что делает. «Палач» работал кнутом с заметным упоением, ведь «ведьму» нужно было проучить, и девушка с каждой секундой все яснее понимала, что просто так ее уже точнр не оставят. До смерти, конечно, не запорют – возникни такая угроза, рядом уже появился бы Артемис и спас бы свою непутевую подопечную, обматерив при этом всех: от нее самой и до архангелов Господних. Зато запороть до полусмерти Тень могли вполне, оставив умирать в какой-нибудь сточной канаве близь Двора Чудес. Подобная перспектива совсем не радовала, но и никакого выхода из положения девушка не видела – удары градом сыпались на спину, на которой, как казалось страннице, не осталось ни одного живого места. Все чаще кнут ложился по уже кровоточащим следам, причиняя вдвое больше боли, и тогда странница с силой вжималась в каменную колонну, собирая все свое мужество в кулак, чтобы только не застонать. Только не вскрикнуть. Не издать ни единого звука. Молчание. Тишина. Внутренний покой. Холод.
«Представить…горный ручей. Нет, шум дождя, ласковый весенний дождь в лесу… Солнце… Чистота и прохлада… Прозрачные капли застыли на листьях… Никаких людей…Боже, сил, дай мне… сил».
Толпа шумела и улюлюкала, в девушку летели оскорбления вместе со жгучими ударами кнута, и Тень начинала чувствовать, как сознание медленно, но неуклонно оставляет ее, не в силах противиться боли. Тело дрожало от напряжения, кисти рук посинели, перетянутые веревкой; девушка почти висела на своих путах, потому что ноги не держали ее, но все равно упрямо молчала, кусая губы. Ни единой мысли о том, что ее наказывают без вины, не было в голове девушки – в разуме ее быстро мелькали картинки: дождь в лесу и пыльная парижская площадь, лучи солнца сквозь листву и грубый холодный камень, безлюдные поляны и уродливые морды бродяг, перекошенные гримасами веселья, лицо архидьякона и силуэт Собора…
Тень моргнула, сгоняя с глаз пелену почти подступившего обморока: в толпе слева действительно стоял Фролло, как всегда спрятав руки в рукава облачения и надвинув на голову капюшон, но это был несомненно он, и он не отрываясь смотрел на девушку с совершенно непроницаемым выражением лица. Но странница вдруг поняла, что это суровое лицо было единственно родным ей на этой площади, да и во всем Париже, во всем этом мире; Тень смотрела в глаза архидьякона, не в силах отвести взгляд и только едва заметно вздрагивая от каждого нового удара. Кнут впивался в ее исполосованную спину, а девушка только впивалась глазами в каждую черточку этого знакомого лица, не прося мужчину ни о чем, но невольно чувствуя, что от его присутствия становится чуточку легче.

2. Связь с вами:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.